Основу календарных празднеств удмуртов Башкортостана составляют земледельческие обряды. Начало нового земледельческого года у удмуртов приходилось на праздник Быдӟынал (Великий день), совпадавший по срокам с православной Пасхой. 

Весенний обряд «Быдӟынал» складывался из отдельных действий. В него входила небольшая импровизация на тему Весны и Солнца, торжественное хоровое пение, праздничное ритуальное моление в честь Инмара, домашнее угощение и хождение из дома в дом, катание молодежи на лошадях, качание на качелях, игры и танцы. Все действия были нацелены на раскрытие мысли о силе пробуждающейся природы; они имели определенную эстетическую направленность и влияли на воспитание эстетических чувств.

За неделю до празднования Великого дня удмуртская молодежь изгоняет из деревни шайтана. Этот обряд называют «верба». С утра в субботу – накануне православного Вербного воскресенья – каждая семья приносила домой веточки вербы. Уже под вечер, перед закатом солнца, дети начинали ритуальный обход деревни. У каждого в руках были прутья ивы длиной около полутора метров, сплетенные косичкой. Обходя деревню, останавливались у каждых ворот и колотили ветками в ворота, мазали их грязью. Вербой дотрагивались до овец, чтобы они приносили потомство, при этом наговаривали: «Не я бью, верба бьет».

Вечером на горе собирались парни и девушки, играли, пели песни. Некоторые парни приезжали верхом на лошадях. Ветки обычно бросали в сторону кладбища, в реку или просто за деревню. Когда бросали вицы (кручёный ствол молодой ёлочки, берёзы или ивы), ложились на снег и прислушивались: если кто услышит, как залает собака или крякнет утка, то год будет урожайным, услышат плач – будет неурожай, заржет лошадь – год будет хороший, замычит корова – плохой год. Изгнание шайтана совершалось с той целью, чтобы он не испортил праздник.

В среду вечером, накануне православного Великого четверга, начинались обряды, связанные с представлениями о выходе в эту ночь мертвых (кулон потон уй). К этому дню завершались работы по уборке в домах. С утра шли за рябиновыми ветками в лес. Старались принести с такого места, куда не доносился крик петухов. Ветки, принесенные именно с таких дальних мест, обладали значительной оберегающей силой. Их раскладывали везде: у ворот, в хлеве, над дверью, на подоконниках. Внутри дома всё «освящали» железным предметом, клали веточки рябины.
После обеда каждая семья топила баню. Когда парились веником, вспоминали умерших и говорили: «Азяды мед усез, таза но гомеро каре милемыз» («Пусть упадет перед вами, сделайте так, чтобы мы были здоровыми и долго жили»). Заранее в сосуд с водой бросали серебряную монету и при выходе из бани ополаскивались ею, приговаривая: «Азвесь кадь таза кар, азвесь кадь чылкыт кар» («Сделай здоровыми, как серебро, сделай чистыми, как серебро»). После бани одевались во все чистое.

Утром в четверг вся семья вставала рано утром, еще до солнышка. Во дворе хозяин раскладывал небольшой костер из соломы. Вся семья становилась в ряд перед горящей соломой, хозяин произносил молитву, а затем все прыгали через горящую солому. В этот день женщины стряпали блины и поминали умерших. Считалось, что в этот день умершие предки должны услышать запах горячих блинов. А вечером снова мылись в бане, где парились веником, приговаривая только добрые пожелания.

В субботу вечером или рано утром в воскресенье хозяйка дома красила яйца. В этот же день было принято дарить детям новые вещи, которые раскладывали на подоконнике. Утром дети находили подарки: новые рубахи, варежки, фартуки, яйца. Взрослые объясняли, что ночью приходил Тодьтыш- бабай (Белобородый старик, Кылчин) и приносил подарки. Позавтракав, дети уходили собирать яйца по деревне. В первую очередь они навещали своих близких родственников. После поднимались на гору и играли там игры: разбивали друг у друга пасхальные яйца, скатывали их – у кого целее, бросали – кто дальше.

В обед начинали варить ритуальную кашу на мясном бульоне. После обеда приготовления заканчивались, и в доме одного из рода (живущего внизу по течению реки) собирались на молельную кашу. На стол стелили белую скатерть, клали специально испеченный в этот день каравай хлеба, ставили солонку с солью, миску крашеных яиц, кумышку, табани и кашу.
У закамских удмуртов пожилые женщины за неделю до Пасхи участвовали в ритуале изгнания нечистой силы (верва-кисьтон — «вербные поминки»). Старушки обходили дома, заходя в гости только к самым старым. Шли по улице до нижнего края деревни, ударяя по воротам заранее сплетенными вербовыми бичами и лутошками с возгласами «Верба пришла!» За околицей у реки перепрыгивали через лутошки и забрасывали их за речку.

До недавнего времени в закамской традиции сохранялся также обряд ошорок . На второй день после весенних поминок или четвертый день празднования Пасхи старушки рядились в отрепья, надевали вывернутые наизнанку шубы, мазали лица сажей. В руки брали палку, к поясу привязывали морковь, репу, демонстрируя «мужские гениталии». Иногда они были вырезаны из дерева. С возгласами «И-го-го!» и подпрыгивая, гонялись за молодыми парнями, валяли их, подтыкая палками или морковью. То же самое проделывали с молодицами. Попавшихся навстречу мужчин пытались раздеть донага, имитируя насилие. В это время «ржали, как лошади», пели скабрёзные песни или проговаривали устойчивое выражение о назначении своих поступков («Кидыс виятиськом, кидыс!» «Семена рассыпаем (букв.: «заставляем течь»), семена!»). Согласно верованиям, проведение обряда способствовало изгнанию болезней, всего плохого, приплоду скота, росту растений. Сегодня однозначно воспринимается как постыдное развлечение (визьтэм шулдыръяськон), поскольку семантика обряда как способа стимулирования продуцирующих сил природы и человека уже утрачен.

Большую роль в сохранении и развитии традиций и языка удмуртов Башкортостана играет Национально-культурный центр удмуртов, созданный в 1996 году в селе Новые Татышлы Татышлинского района. В декабре 2004 года в селе состоялось открытие еще и Удмуртского историко-культурного центра. В его задачи входит изучение и сохранение языка, традиций и исторического наследия удмуртов региона. Традиционно здесь проводятся народные праздники: «Вӧй» (Масленица), «Быдӟынал» (Пасха), «Гырыны потон» (Праздник первой борозды), «Гербер» (Сабантуй), «Мӧр вӧсь» (Моление миром), «Виль» (Новый урожай), а также другие конкурсы и фестивали.

Состояние бытования
Культура удмуртов Башкортостана испытала влияние тюркской и русской культур. При этом последняя воздействовала на нее унифицирующим образом, тогда как влияние тюркского мира придало своеобразные черты местной этнографической группе удмуртского этноса. При всех проявлениях иноэтнического влияния у удмуртов Башкортостана сохраняется четкое этническое самосознание.

Способы передачи традиции
Передавалось из поколения в поколения, при бытовании в традиционной среде.

Форма бытования
Традиционное бытование в естественной среде. 

Исторический аспект

Первое письменное упоминание о появлении удмуртов за рекой Камой относится к 1572 году, а первое упоминание об удмуртских поселениях на территории современного Башкортостана относится к первой половине XVII века (1627 год). Основные удмуртские поселения в Башкортостане появились в XVIII столетии, к XIX веку можно отнести возникновение лишь незначительного их числа.
Этнографическую группу удмуртов, расселившуюся в Башкортостане, называют закамской (Камсьор удмуртъес). 

Закамская этнотерриториальная группа удмуртов (по терминологии, предложенной Р.Г. Кузеевым, – приуральская территориальная смешанная внутриэтническая этнографическая группа удмуртов) характеризуется единством исторического происхождения: она сложилась в результате переселенческого движения удмуртов на башкирские земли в ХVI-ХVIII вв. Общностью обладает их традиционная материальная и духовная культура. В конфессиональном отношении закамские удмурты, за исключением двух небольших крещеных подгрупп, являются приверженцами традиционной религии. Говорят на периферийно-южном диалекте южноудмуртского наречия удмуртского языка .

Лингвистический аспект

В этнографических работах смешиваются две разные лексические единицы – акашка и акаяшка, которые на самом деле различаются и по значению (акаяшка употребляется только для обозначения праздника первой борозды), и по происхождению (акашка – булгаризм, а акаяшка – поздний чувашизм).

В удмуртских диалектах зафиксированы три лексемы, служащие для выражения описываемого понятия. Если слова паска и акашка практически не имеют фонетических вариантов, то название быдзымнунал насчитывает более трех десятков модификаций: Паска, вэл’иктэм, быз”з”ым нунал, быззым нунау, быз”з”ымнал, бъззъмнал, быззыннал, быззыннау, быззынал, бъззънал, бы’зынал, быдзым нунал, бъдзъмнал, бы’зымнал, бы’зымнау, бъ’зъмнау, бы’зымноу, быдзыннал, быччынал, буззым нунал, буззим нунал, буззын нунал, буззин нунал, буззънал, буззынау, бу’зынал, бу’зънал, буззиннал, буззинал, будзыннал, буд’зд’зънал, буд’д’ънал, бу’зънал, буззинал, бу’зинал, бучън нуна, буччъннал, буччинал. Праздник первой борозды: акайашка, акашка, гэры поттон, гэры поттон, гэръ поттон, гырыны потон, гърънъ потон, гэрысайтон, гыронпотон. 

У названия быдзымнунал огромное количество фонетических вариантов, туда же включен вариант быдзымнал, который, с точки зрения литературного языка, пожалуй, следует считать разговорной формой. Оба слова под влиянием русской орфографии даются с прописной буквы.

Варианты описываемого слова повсеместно распространены в закамских говорах. Но местные удмурты, абсолютное большинство которых – язычники, под словом пасха в первую очередь понимают не христианский праздник, а праздник в честь начала весенних полевых работ, проводимых примерно в то же время, что и Пасха. Обряды, связанные с празднованием «великого дня» – праздника начала летнего года, – у закамских удмуртов подробно описываются Т. Г. Миннияхметовой .

В удмуртско-русском словаре 1983 г. рядом со словом акашка дается его вариант акаяшка, а значение растолковывается не только как праздник первой борозды, но и как пасха. Названия двух этих праздников совершенно правильно разделены в словаре Борисова.

https://nknrb.ru/passport/view?id=53&page=view